METTER. Стихи любимые

[METTER]

На бумажной салфетке...
Олег Никоф

Одиночество, все-таки это,
Если вдруг, промокашкой,
Успевает истлеть сигарета,
После первой затяжки...

Если вдруг не заметишь замену
Полой рюмки - налитой,
Улыбаясь устало бармену,
Мол, немало пропито...

И себя откровенно не жалко,
Пусть грехи мои тяжки,
Если пламя родит зажигалка
Мне для новой затяжки...

И табачного дыма потоком
Окружив себя едким...
Вдруг заметишь неровные строки
На бумажной салфетке...

[METTER]

Тушки усопших мух
Олег Никоф

В сотах пустых квартир сжался озябший мир.
Зимний узор стекла - символ границ тепла...
Между оконных рам - вымыть бы их пора! -
Мой замирает взгляд: мухи спокойно спят.

Вот и опять зима. День бестолково мал.
Я посчитаю вслух тушки усопших мух.
Спят и друзья мои - пчелки, да муравьи...
Всякий, с кем я знаком, чуточку насеком.

[Радагаст]

а мне нравится подборка.

[METTER]

Невольно вспомнилась

Маркуша

DCP_2261.jpg (18.21 КБ) 18190 просмотров

Я теперь гоняю солнце, как мячик,
Я не кошка теперь, а тучка.
Что же ты хозяйка, все плачешь -
Ты же видишь - мне здесь лучше.

Шерсть пушистее, лапы мягче
И глаза куда зеленее.
Только ты опять по мне плачешь,
Ты не веришь - мне здесь милее...

Облака плывут, как ангоры,
Тень бежит вдоль дорог-улиц,
Я вернусь к тебе - очень скоро,
Я уже, вообще-то, вернулась!

Посмотри, вот идет дождик,
По цветной крадется дорожке,
И по радуге с ним могут
Возвращаться на землю кошки.

Гром далекий мурчит песню,
С шерсти искры летят - грозою -
Веришь ли - мы с тобой - вместе,
Каждый день, каждый миг с тобою...

Здесь я - облаком белым-белым
Все играю с клубком желтым -
Посмотри же скорей в небо.
Я с тобою. Не плачь. Что ты...

Не знаю кто автор..

[METTER]

Мы расстаемся непрощенные,
Уходим, так и не простившие,
Когда-то искренне влюбленные
И даже вроде бы любившие,

В необустроенность кварталов
Под недоверчивые взгляды,
В тоску пустых холодных залов,
Где нас не ждут и нам не рады.

И, преданные утонченно,
Обманутые многократно,
Без капли веры, обреченно
Мы возвращаемся обратно,

Чтоб не завыть от унижения,
Чтоб не свихнуться, не запить,
Мы, недостойные прощения
И не сумевшие простить.

Алексей Журавлёв

[ASTROGAL]

METTER,

[METTER]

Я глуп, и потому невзгоды, неудачи
Прощаю сам себе, как выигранный бой.
Не стану я кроить свою судьбу иначе,
На темы умные не рассуждаю сам с собой.

Я глуп, и потому молчу, не возражаю,
Когда меня винят и вешают ярлык.
За почести и чин не дал бы ни гроша я.
Люблю я только то, к чему давно привык.

Я глуп, и потому не вижу в наслажденьях
Ни цели жизни и ни забытья,
И не меняю я ни жен, ни убеждений,
Я глуп, и потому, наверно, честен я.

Я глуп, и потому я многим непонятен,
Интеллигент к стереотипам так привык.
А в логике моей так много белых пятен,
Что умники со мной становятся в тупик.

Я глуп, и потому по лужам допоздна я
Брожу, не замечая улиц и дворов.
Что вижу я во сне? Как объяснить - не знаю.
Не видят умники таких прекрасных снов.

Жак Превер (пер.-Дольский)

[METTER]

Когда, как темная вода,
Лихая, лютая беда
Была тебе по грудь,
Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синевы
И продолжала путь.

Самуил Маршак

[METTER]

Если долго молчит телефон,
Так, что хочется уши заткнуть,
И не слышно шагов у дверей,
Словно мир помещается в яме,
То захочется вдруг умереть -
Для того, чтобы только взглянуть,
Сколько добрых, хороших людей
Оказались моими друзьями.

1995

Т.Дрыгина

[METTER]

СТИХИ О МАЛЬЧИКЕ
Александр Межиров

Мальчик жил на окраине города Колпино.
Фантазер и мечтатель.
Его называли лгунишкой.
Много самых веселых и грустных историй
накоплено
Было им
за рассказом случайным,
за книжкой.

По ночам ему снилось - дорога гремит
и пылится
И за конницей гонится рыжее пламя во ржи.
А наутро выдумывал он небылицы -
Просто так.
И его обвиняли во лжи.

Презирал этот мальчик солдатиков
оловянных
И другие веселые игры в войну.
Но окопом казались ему придорожные
котлованы,-
А такая фантазия ставилась тоже в вину.

Мальчик рос и мужал на тревожной недоброй
планете,
И, когда в сорок первом году зимой
Был убит он,
в его офицерском планшете
Я нашел небольшое письмо домой.

Над оврагом летели холодные белые тучи
Вдоль последнего смертного рубежа.
Предо мной умирал фантазер невезучий,
На шинель
кучерявую голову положа.

А в письме были те же мальчишечьи
небылицы.
Только я улыбнуться не мог...
Угол серой исписанной плотно страницы
Кровью намок...

...За спиной на ветру полыхающий Колпино,
Горизонт в невеселом косом дыму...
Здесь он жил.
Много разных историй накоплено
Было им.
Я поверил ему.
1945

[METTER]

В моей чернильнице давно живет паук,
И я тихонько трогаю рукою
Тончайших нитей серебристый пук,
Осыпанный чернильною мукою.

Здесь целый мир, засохшая страна,
Где есть хребты, долины и вулканы,
Прекрасный мир, без цели и творца,
Он так похож на мой, что даже странно...

Валерий Черешня

[METTER]

Шаги чужие, шум машин. Фонарь - вполсилы.
Привычно зябко. И душа опять простыла.
И в прядках рыжих - седина. А, может, это
Листва сгорает. Где-то там осталось лето...

А здесь - бродяжка на углу в отрепьях бурых,
Увидя свет чужих окон, вздохнет понуро.
Среди вечерней толчеи достанет скрипку -
И задохнется серый дождь на полувсхлипе.

И будет ветер в клочья рвать пальто и души...
И кто-то, шарфик прижимая непослушный,
Скрипачке под ноги пятак, не глядя, бросит.
Подайте же чуть-чуть тепла!
Играет Осень.

© Валентина Криш

[METTER]

С самим собой наедине
Побыть неплохо, если знаешь,
Что сам себе не помешаешь
Побыть с собой наедине.

Поговорить без суеты,
Поспорить, но без раздраженья,
И перейти без разрешенья
В любой момент с собой на "ты".

Не думать, как и что сказать
В момент душевного волненья,
И без малейшего стесненья
Поплакать и похохотать.

А если хочется молчать -
Молчи, коли молчать приятно,
Поскольку некому превратно
Твоё молчание понять.

Игорь Тальков 1983

[METTER]

Кризис среднего возраста

Старею. Не девочка уж. Под глазами морщины.
Стал голос спокойней и тверже командные нотки.
Ты знаешь, смешно, но мне нравиться стали мужчины,
и узкие платья, и черные, в сетку, колготки.

Стал голос спокойней… Нет, он все, конечно, такой же —
красивый, грудной, сексуальный, волнующий, певчий,
но, видишь ли, нотки командные все-таки тверже,
и значит, чему-то во мне не становится легче.

Старею, ты знаешь… Нет, как это все-таки странно —
так странно! — за сорок вдруг взяло и перевалило!
Да, да, понимаю, еще хороша и желанна…
Нет, нет, я не спорю, за сорок — еще не могила,

но все же, но все же… Но в том-то вся правда и ужас,
но в том-то и суть, что я меньшему стала – не рада.
Сойти и за тридцать, подкрасившись и поднатужась, —
оно-то, конечно… И, в общем, при случае надо…

Старею. Не веришь? Взгляни. Это даже не глупость —
не скрыть, не пресечь, не списать на пустяк и ошибку.
И дело не в этом, что тело теряет упругость,
и вовсе не в том, что лицо потеряло улыбку,

а просто… ну, как бы ясней?.. Всё как есть принимаю,
и, знаешь, плевать, и не больно, не страшно, не стыдно.
Старею. (Старею!..) Все вижу и все понимаю.
Обидно? Да вряд ли. (Вот видишь, уже не обидно.)

Вот видишь. Вот видишь… А ты говоришь – быть поэтом!
Быть равной средь первых! - какая поэзия, к черту?!
Поэзия — это невинность. Не стоит об этом.
Поэзия — это наивность. Не будем о мертвом.

Наталья Воронцова-Юрьева

[METTER]

А.Шведов
А в тарелке синьоры Марселы
Вилка ловко справляется с пиццей.
Пахнет рыбой, вином, моццареллой
И парным молоком буйволицы.
Две маслины, спасаясь от зноя,
Прячут спинки в листочках тимьяна.

Под столом чуть касаюсь рукою
Влажных бедер…Какой же я пьяный…

В предвкушении пышного тела,
Зрелых ласк и дежурных объятий,
На веранде пляшу тарантеллу.

На партнерше зеленое платье,
У запястья браслет из стекляшек,
В старомодном простом медальоне -
Фотография парня в тельняшке,
Что мечтает о собственном доме.

А в постели синьоры Марселы
Сны мелькают как яркие блики.
В них целует моряк из Марселя
Твои губы со вкусом брусники.